Романсы об инфантах Лара
 
 
Ах, что за прекрасный рыцарь
Был дон Родриго де Лара,
С отрядом в триста кастильцев
Убил он пять тысяч мавров!
Умри он в сраженье этом,-
Отвагой затмил бы грандов,
Ведь не были б им убиты
Племянники, семь инфантов.
Такого подарка маврам
Не сделал бы рыцарь храбрый...
Но к свадьбе его вернемся
С красавицей доньей Ламброй.
Венчались они в Бургосе,
Пустились потом к Саласу,
Чтоб семь недель предаваться
Турнирам, питью и плясу.
Прекрасно сыграли свадьбу,
Но было плохим похмелье,
Когда роковая ссора
Испортила всем веселье.
Родриго и донья Ламбра -
Такая чудная пара!
Приехали их поздравить
Кастилия и Наварра.
Но ждал семерых инфантов
Дон Родрнго де Лара.
Ах, вот они едут, едут,-
Сколько восторга, крика!
Выходит к ним донья Санча,
Родная сестра Родриго:
"С приездом! С приездом, дети,
Защита моя, опора!"
Инфанты целуют руку:
"Поможет вам бог, сеньора!"
Она их целует в щеки.
"Я очень вам рада! - шепчет.-
Но все же тебя, Гонсало,
Нежнее люблю и крепче.
Скорей на коней садитесь,
Езжайте на Кантарранас
И дома сидите. Верьте,
Что просьба моя - не странность:
Во время такого пира
Повсюду летают копья".
К хозяйке на двор постоялый
Инфанты коней торопят.
А там в честь дядиной свадьбы
На славу их угостили.
Попили они, поели
И шахматы попросили.
Но младший из них, Гонсало,
Требует плащ и лошадь,
Садится в седло картинно
И едет в толпу, на площадь.
Он видит, как дон Родриго
Копья с размаху мечет
И каждое попадает
Туда, куда рыцарь метит.
Решил и Гонсало пылкий
В таком отличиться деле,
Но слишком тяжелые копья
До башни не долетели.
Красавица донья Ламбра
Его осмеяла первой
И стала дразнить Гонсало,
И так говорить примерно:
"Любите, дамы, любите,
Любите кого угодно.
Сделать достойный выбор
Можно теперь свободно:
Чем семеро здешних - лучше
Один настоящий рыцарь".
Обиделась донья Санча,
Разгневалась, как тигрица:
"Стыдилась бы, донья Ламбра!
Ты что? Не в своем рассудке?
Заколют тебя инфанты,
Услышав такие шутки".
"Родить семерых сумела,
Так лучше сама молчи ты:
Я думала, только свиньи
Бывают так плодовиты!"
Ах, как налетел Гонсало
На тетку свою, невежу:
"Молчи, а не то для срама
Все юбки тебе подрежу!
Сперва до коленей самых,
А после - намного выше!"
Тут вопли и плач невесты
Счастливый жених услышал:
"Кто смел нанести обиду
Сеньоре моей прекрасной?
Скорей назовите имя,
И я отомщу ужасно!
К сеньоре с таким положеньем
Относятся с уваженьем!"
Там, где горы Альтамиры
День окрасил в цвет индиго,
Семерых инфантов
Лара Ждет коварный дон Родриго.
Заговорщик и предатель,
Сыновей сестры встречая,
Гибель юношам готовит,
Яд притворства источая.
Прежде времени явился
Дон Родриго к месту встречи,
Под горой остановился
И такие держит речи:
"Что-то всадников не видно.
Где инфанты эти, где же?
Заколю копьем любого,
Кто в дороге их задержит!"
Останавливал инфантов
Их учитель, старый Нуньо,
Потому что знак зловещий
Он увидел накануне,
И сказал своим питомцам
О примете этой жуткой,
Но беспечные инфанты
Отвечали дерзкой шуткой.
Сыновей поцеловала
Донья Санча на рассвете:
"Да хранит вас бог в дороге!
Не задерживайтесь, дети!"
Долго всадники скакали
По равнине, по откосу,
Наконец они попали
В дебри леса, Каникосу.
И когда в бору сосновом
Пробиралось войско это,
Появилась в небе снова
Несчастливая примета:
Над сухой верхушкой тонкой
Черный ястреб стал кружиться,
Ястреб высмотрел орленка,
Чтобы кровью освежиться.
И к неопытному войску
Обратился Нуньо с речью:
"Семь засад готовят мавры,
Едем гибели навстречу.
Заклинаю вас, инфанты,
Заклинаю духом божьим!
Не ходите к переправе,
Мы еще вернуться можем.
Вероломен, кровожаден-
Ястреб, дьявольская птица.
Тот, кто берега достигнет,
Тот в Салас не возвратится!"
Отвечал ему Гонсало,
Был беспечен и спокоен
Самый пылкий, самый младший,
Но и самый лучший воин:
"Вы, учитель, старый Нуньо,
Нас удерживать не вправе.
Мы должны туда явиться!" -
И помчался к переправе.
 
Устали инфанты Лара,
Плечом шевельнуть не могут.
И рухнули братья наземь,
Свой жребий доверив богу.
Но медлят Виара с Гальве,
Воители Альмансора:
Никто исполнять не хочет
Кровавого уговора.
Они проклинают громко
Коварного дона Родриго
За то, что таких идальго
Погубит его интрига,-
Племянников благородных,
Инфантов из рода Лара!
Нет, их убивать не хочет
Ни Гальве и ни Виара.
Оружие сняв с инфантов,
Ведут их к шатрам походным,
И мавры вина и хлеба
Сеньорам дают голодным.
Встревожился дон Родриго,
Увидевший арестантов,
И маврам велел изменник:
"Убейте скорей инфантов!
Сбегут они, и не будет
В Кастилию мне возврата:
Убью одного - погибну
От гнева другого брата".
Задумались оба мавра
И горестно замолчали,
А младший инфант, Гонсало,
Кастильцу сказал в печали:
"Бессовестный ты предатель,
Изменник ты лицемерный!
Привел христиан испанских
С ордой воевать неверной,
А сам заставляешь мавров
Обряд совершить кровавый
И просишь, подлец трусливый,
Еще поспешить с расправой!
От бога не жди прощенья!
Злодея настигнет кара!"
Услышав такое, мавры
Сказали инфантам Лара:
"Не хочется вашей смерти,
Но нас не простит Родриго
И в Кордову к Альмансору
Отсюда поскачет мигом.
Там примет он веру нашу,
Достигнет высокой власти,
И сразу на нас обоих
Обрушатся все напасти.
Такой на любую мерзость
Пойдет с наслаждением явным!
Идальго, ищите лучше
Спасенья в бою неравном.
Попробуйте защититься,
Живыми покинуть битву!"
Инфанты оружье взяли,
Инфанты прочли молитву,
И души вручили богу,
И ринулись на ватагу,
А мавры с дикарским криком
Помчались вперед в атаку.
Была беспощадна битва!
Живые живых рубили,
И тысячу храбрых мавров
Инфанты в бою убили.
Но этого было мало,
И христиан не спасало
Искусство, с каким сражался
Младший инфант, Гонсало.
Отрок - от смерти к жизни -
Мечом прорубал дорогу!
Но снова устали братья,
Плечом шевельнуть не могут.
Их кони давно убиты,
Мертва половина свиты,
Доспехи, щиты и копья
Искрошены и разбиты.
Хватают инфантов мавры
И головы рубят с криком,
И смотрит на этот ужас
Довольный собой Родриго.
Последним, как самый младший,
Ждал казни инфант Гонсало.
Отчаялся он, увидев,
Что братьев живых не стало.
Рванулся, отбросил стражу,
Убил кулаком с размаха
Того, кто головы братьев
Срубил без всякого страха.
Мечом овладел идальго,
И маврам пришлось несладко:
Покуда его схватили,
Угробил он два десятка!
Убили его, удивляясь
Отваге такой и гневу.
А довольный собой Родриго
Отправился в Буруэву,
Когда совершил искусно,
Уверенный в том, что прав,
Чернейшее из предательств,
Подлейшую из расправ.
 
Знатно мавра Аликанте
В стенах Кордовы встречали.
Восемь штук голов кастильских
У него в мешке стучали.
Альмансор, властитель мавров,
Сам торопится к солдату,
Многих мавров перебили,
Но и враг понес расплату.
Вот помост сооружают
Для кровавого гостинца
И выводят из темницы
Дона Густьоса, кастильца.
И спросил властитель мавров,
Лишь явился пленный рыцарь:
"Погляди, Гонсало Густьос,
Узнаешь ты эти лица?
Бились мы у Альменара
И, вернувшись из похода,
Принесли добычу эту,
Знатного, должно быть, рода".
"Я скажу вам все по правде",-
Отвечал ему Гонсало.
Рыцарь кровь отмыл с убитых -
И лица на нем не стало.
"Это Нуньо, обучал он
Сыновей моих науке.
А других не узнавать бы!
Не придумать горше муки!
Все они из рода Лара,
Сыновья мои родные".
И Гонсало шепчет мертвым,
Словно все они - живые:
"О, храни вас небо, Нуньес,
Сыновей моих учитель!
Вам я всех детей доверил!
Где они теперь, скажите?
О, простите! Все я понял!
До того, как вас убили,
Вы урок им преподали,
Умереть их научили".
Тут он голову увидел
Сына старшего, Диего.
"О, добрей тебя, Диего,
Не встречал я человека.
У Фернандеса, у графа,
Знаменосцем был ты главным.
Мой любимец, мой наследник,
Умер ты в бою неравном".
Омывает он слезами
Голову второго сына,
Узнает черты родные,
Узнает лицо Мартина.
"Бог простит тебя, надеюсь,
Боль моя, мой сын любимый,
Несравненнейший наездник,
Шахматист непобедимый,
Замечательный оратор,
Собеседник остроумный".
И над третьей головою
Он рыдает, как безумный:
"Всех придворных, дон Суэро,
Очаровывал легко ты.
С королем вдвоем так часто
Возвращался ты с охоты.
Но изменник дон Родриго
Сети смертные расставил:
Восьмерых обрек на гибель,
А меня в плену оставил".
Над своим четвертым сыном
Наклоняется Гонсало
И, узнав лицо Фернана,
Стонет глухо и устало:
"Был ты крестником Фернана,
Графа лучшего на свете.
Бил ты вепря в одиночку
И матерого медведя.
Не дружил ты и не знался
Никогда с людьми дурными!"
Пятого он видит сына,
Пятое он шепчет имя:
"Сын мой милый, Руй Гонсалес,
Самый лучший рыцарь в мире,
Равных не было и нету
Ни в бою, ни на турнире.
О, как предал дон Родриго
Ваши души молодые!"
Видит он шестого сына,
Стонет, кудри рвет седые:
"О, не знал я, сын мой Густьос,
Изумительней солдата,
Не могли тебя заставить
Лгать ни серебро, ни злато.
Ты копьем владел на зависть
И чертям, и человеку!
Превратить любого мог ты
В мертвеца или калеку!"
Взял он голову с помоста,
И мороз прошел по коже:
"О, любимец доньи Санчи,
На нее во всем похожий!
Будет звать она: "Гонсало!
Драгоценный! Ненаглядный!"
Самый статный из танцоров,
Самый в обществе галантный.
Никогда кутилой не был,
Денег не бросал на ветер.
Чем дожить до этой встречи,
Лучше бы я умер, дети!"
Вся толпа вокруг рыдала,
Горе увидав такое.
И увел властитель мавров
Старика в свои покои.
Боль пронзила Альмансора,
И красавицу сестрицу
Он послал для утешенья
К старцу пленному в темницу.
Так прониклась мавританка
Милосердной этой ролью,
Так успешно дон Гонсало
Справился с жестокой болью,
Что родился сын Мударра,
Мститель за инфантов Лара.
 
У прекрасной мавританки,
У сестрицы Альмансора,
Сын родился от Гонсало,
От кастильского сеньора.
Но сеньор не видел сына,
Потому что в награжденье
Был отпущен на свободу
За неделю до рожденья.
Молодая мавританка
Рада мальчику Мударре,
И фамилию Гонсалес
По отцу младенцу дали.
Альмансор к нему приставил
Двух упитанных кормилиц,
Чтоб здоровым рос ребенок,
Полумавр-полукастилец.
Через десять лет Мударра
Стал отважен и бесстрашен,
И, конечно, был недаром
Шлемом рыцарским украшен.
Альмансор к нему приставил
Двести рыцарей отборных,
Двести слуг вооруженных,
Каждой прихоти покорных.
Самым смелым и красивым
Стал Мударра очень скоро,
Был он если и не лучше,
То не хуже Альмансора.
И однажды все, как было,
Мать Мударре рассказала:
О погубленных инфантах
И о том, как дон Гонсало,
Разломав кольцо на части,
Еи оставил половину,
Чтоб она напоминала
Об отце родному сыну.
Рассказала о Родриго,
Потерявшем стыд и совесть.
И Мударру омрачила
Эта горестная повесть.
Возвратился он к отряду,
И сказал он со слезами:
"Об отце моем, Гонсало,
Вы, друзья, слыхали сами.
Этот пленник благородный
Перенес лишений много,
Хоть ничем не согрешил он
Против совести и бога.
Все вы знаете, невинней
Не бывало арестанта.
Знаете, как дон Родриго
Семерых сгубил инфантов.
Отомстить хочу тому я,
Кто коварством и обманом
Столько зла и столько горя
Причиняет христианам.
О друзья мои, скажите
Мне по совести, по чести:
Кто рискнет со мною вместе
Головой во имя мести?"
"Вся дружина, вся дружина,-
Закричали мавры хором,-
За Мударру отвечает
Перед нашим Альмансором!"
Отправляется Мударра
В королевские покои,
К сердцу матери любимой
Прижимается щекою.
К Альмансору он приходит
И ему целует руки,-
Словно милости великой,
Домогается разлуки,
Навестить отца родного
Рвется доблестное чадо.
Альмансор великодушно
Дал Мударре два отряда,
Слитки золота в дорогу
И вручил питомца богу.
 
Сын Арлахи-мавританки
И отважного кастильца,
Чтоб найти отца родного,
С матерью своей простился
Храбрый Мударра.
Полкольца берет в дорогу,
А другая половина
У отца, у паладина.
Он по ней узнает сына
В храбром Мударре.
Пламя крови королевской -
В этой плоти мавританской,
Тело мавра сочетает
Он с душою христианской,-
Храбрый Мударра.
Тороплив и слишком пылок
Смуглый всадник, лошадь - в пене.
Но судьба, добра желая,
Усмиряет нетерпенье
В храбром Мударре.
Всей душой к отцу стремится,
Больше медлить не согласен,
Телом - в Кордове равнинной,
Сердцем - в доблестном Саласе
Храбрый Мударра.
Позади река рокочет,
С каждым часом путь короче.
"Цель моя достойна спешки!" -
В оправдание бормочет
Храбрый Мударра.
 
Мударра скачет из Кордовы,
Вздымается пыль густая.
Он ищет Гонсало Густьоса,
Отцом его почитая.
Ведет он множество всадников,
На каждом блещет кольчуга,
Одежды у них одноцветные,
Похожи все друг на друга.
Вот в Салас вооруженная
Дружина его прискакала,
И он у сеньора знатного
Спросил о доне Гонсало.
Услышал в ответ от воина,
Одетого благородно:
"Я тот, о ком вы справляетесь,
Скажите, что вам угодно?"
Мударра молвил почтительно;
"Я сын ваш, и вот примета,-
Смотрите, вы моей матери
Кольцо оставили это".
Был крепко сыну обрадован
Отец, дон Гонсало старый:
Ведь всех сыновей его предали,
Убили у Альменара.
Не больше недели минуло.
Мударра сказал: "Поместье,
Отец, у вас превосходное,
Но мне ли сидеть на месте?
Убиты братья предательски.
Рожден я для правой мести.
Отметить коварному недругу,-
Не это ли дело чести?"
На быстрых конях отправились
Отец с воинственным сыном.
Мударре верные рыцари
Помчались за господином.
В Кастилию, в Бургос прибыли,
У замка спешились мигом
И в замке графа Фернандеса
Застали дона Родриго.
Мударра грозно приблизился
К нему с такими словами:
"Предатель вы, и немедленно
Намерен я драться с вами.
Из всех презренных презреннейший,
Вы в страшных грехах повинны:
В темнице, в городе Кордове,
Без всякой на то причины,
Отца моего держали вы
И с маврами сговорились:
Всех братьев моих вы предали,
Хоть в слуги им не годились.
В неравном сраженье с маврами
Достойно погибли братья.
Обязан вас за предательство
Сегодня же покарать я!"
Сказал дон Родриго вкрадчиво:
"Я здесь ни при чем, поверьте,
Инфантов я не обманывал
И в их не виновен смерти".
Охвачен горем и яростью,
Мударра меч обнажает,
Идет с мечом на предателя,
Но граф того защищает.
Сказал: "Перемирье надобно,
Три дня пусть оно продлится".
Но нет, не по сердцу мстителю,
Чтоб жить продолжал убийца!
Родриго остался в Бургосе
Затем, что смерти боялся.
Украдкой вышел он заполночь,
А выйти днем не решался.
К себе, в Барбадильо, двинулся,
В наследственное именье...
Пустился в обход предателю
Мударра в сильном волненье.
Приставил он соглядатая
К врагу,- да свершится кара!
Родриго явился засветло,
Но раньше пришел Мударра.
Сказал: "Бесчестный, погибнешь ты,
Нигде не найдешь защиты!"
Ударил Мударра недруга,
И тот свалился, убитый.
Мударра, а с ним и всадники,
Все триста, вернулись в Салас,
И Ламбра, сеньора знатная,
В плену его оказалась.
Живьем приказал он сжечь ее,
Затем, что эта сеньора,
При жизни графа Кастильского,
Во время тяжкого спора,
Забыла о чувствах родственных,
О тех, с кем связана кровно,-
В убийстве семи племянников
Была и она виновна...
Везде восхвалялись, славились
Мударры храбрость и сила,
И донья Санча, хоть мачеха,
Как мать его полюбила.
Казался он ей подобием,-
Он так же был смел и молод,-
Того ее сына милого,
Что маврами был заколот,
Того Гонсало Гонсалеса,
Что был ее младшим сыном...
Мударра крестился,- наново
Сделался христианином.
Рассказано здесь, как недругам
Воздал за братьев Мударра...
О, пусть Господня всеправая
Дурных покарает кара!