Средневековая литература

Английские народные баллады

ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω 

THE TWA CORBIES

As I was walking all alane,
I heard twa corbies making a mane;
The tane unto the t'other say,
"Where sail we gang and dine to-day?"


"In behint you auld fail dyke,
I wot there lies a new slain knight;
And naebody kens that he lies there,
But his hawk, his hound, and lady fair.



"His hound is to the hunting garie,
His hawk to fetch the wild-fowl hame,
His lady's ta'en another mate,
So we may mak our dinner sweet.


"Ye 'll sit on his white hause-bane,
And I'll pike out his bonny blue enn;
Wi ae lock о his gowden hair
We 'll theek our nest when it grows bare.

"Mony a one for him makes mane,
But nane sail ken where he is gane;
Oer his white banes, when they are bare,
The wind sail blaw for evermair."

Ворон к ворону летит,
Ворон ворону кричит:
"Ворон, где б нам отобедать?
Как бы нам о том проведать?"

Ворон ворону в ответ:
"Знаю, будет нам обед;
В чистом поле под ракитой
Богатырь лежит убитый.

Кем убит и отчего,
Знает сокол лишь его,
Да кобылка вороная,
Да хозяйка молодая".

Сокол в рощу улетел,
На кобылку недруг сел,
А хозяйка ждет милого,
Не убитого, живого.

Перевод А. С. Пушкина

EDWARD

ЭДВАРД

Why dois your brand sae drap wi bluid,
    Edward, Edward,
Why dois your brand sae drap wi bluid,
And why sae sad gang yee O?
O I hae killed my hauke sae guid,
    Mither, mither,
O I hae killed my hauke sae guid,
And I had пае mair bot hee O.

Your haukis bluid was nevir sae reid,
    Edward, Edward,
Your haukis bluid was nevir sae reid,
My deir son I tell theee O.
O I hae killed my reid-roan steid,
  Mither, mither,
O I hae killed my reid-roan steid,
That erst was sae fair and frie O.

Your steid was auld, and ye hae gat mair,
    Edward, Edward.
Your steid was auld, and ye hae gat mair,
Sum other dule ye drie O.
O I hae killed my fadir deir,
    Mither, mither,
O I hae killed my fadir deir,
Alas, and wae is mee O!

And whatten penance wul ye drie, for that,
    Edward, Edward?
And whatten penance will ye drie for that?
My deir son, now tell me O.
He set my feit in yonder boat,
    Mither, mither,
He set my feit in yonder boat,
And He fare ovir the sea O.

And what wul ye doe wi your towirs and your ha,
    Edward, Edward?
And what wul ye doe wi your towirs and your ha,
That were sae fair to see O?
He let thame stand tul they doun fa,
    Mither, mither,
He let thame stand tul they doun fa,
For here nevir mair maun I bee O.

And what wul ye leive to your bairns and your wife,
    Edward, Edward?
And what wul ye leive to your bairns and your wife,
Whan ye gang ovir the sea O?
The warldis room, late them beg thrae life,
    Mither, mither,
The warldis room, late them beg thrae life,
For thame nevir mair wul I see O.

And what wul ye leive to your ain mither deir,
    Edward, Edward?
And what wul ye leive to your ain mither deir?
My deir son, now tell me O.
The curse of hell frae me sail ye beir,
    Mither, mither,
The curse of hell frae me sail ye beir,
Sic counseils ye gave to me O.

Чьей кровию меч ты свой так обагрил,
    Эдвард, Эдвард?
Чьей кровию меч ты свой так обагрил?
Зачем ты глядишь так сурово?"
"То сокола я, рассердяся, убил,
    Мать моя, мать!
То сокола я, рассердяся, убил,
И негде добыть мне другого!"

"У сокола кровь так красна не бежит,
    Эдвард, Эдвард!
У сокола кровь так красна не бежит,
Твой меч окровавлен краснее!"
"Мой конь красно-бурый был мною убит,
    Мать моя, мать!
Мой конь красно-бурый был мною убит,
Тоскую по добром коне я!"

"Конь стар у тебя, эта кровь не его,
    Эдвард, Эдвард!
Конь стар у тебя, эта кровь не его,
Не то в твоем сумрачном взоре!"
"Отца я сейчас заколол моего,
    Мать моя, мать!
Отца я сейчас заколол моего,
И лютое жжет меня горе!"

"А грех чем тяжелый искупишь ты свой,
    Эдвард, Эдвард?
А грех чем тяжелый искупишь ты свой?
Чем сымешь ты с совести ношу?"
"Я сяду в ладью непогодой морской,
    Мать моя, мать!
Я сяду в ладью непогодой морской
И ветру все парусы брошу!"

"А с башней что будет и с домом твоим,
    Эдвард, Эдвард?
А с башней что будет и с домом твоим,
Ладья когда в море отчалит?"
"Пусть ветер и буря гуляют по ним,
    Мать моя, мать!
Пусть ветер и буря гуляют по ним,
Доколе их в прах не повалят!"

"Что ж будет с твоими с детьми и с женой,
    Эдвард, Эдвард?
Что ж будет с твоими с детьми и с женой
В их горькой, беспомощной доле?"
"Пусть по миру ходят за хлебом с сумой,
    Мать моя, мать!
Пусть по миру ходят за хлебом с сумой,
Я с ними не свижуся боле!"

"А матери что ты оставишь своей,
    Эдвард, Эдвард?
А матери что ты оставишь своей, '
Тебя что у груди качала?"
"Проклятье тебе до скончания дней,
    Мать моя, мать!
Проклятье тебе до скончания дней,
Тебе, что мне грех нашептала!"

Перевод А. К. Толстого

LORD RANDAL

РОНАЛЬД

O where hae ye been. Lord Randal, my son?
O where hae ye been, my handsome young man?"
"I hae been to the wild wood; mother, make my bed soon,
For I 'm weary wi hunting, and fain wald lie down."

"Where gat ye your dinner, Lord Randal, my son?
Where gat ye your dinner, my handsome young man?"
"I din'd wi my true-love; mother, make my bed soon,
For I 'm weary wi hunting, and fain wald lie down."

"What gat ye to your dinner, Lord Randal, my son?
What gat ye to your dinner, my handsome young man?
"I gat eels boild in broo; mother, make my bed soon,
For I 'm weary wi hunting, and fain wald lie down."

"What became of your bloodhounds, Lord Randal, my son?
What became of your bloodhounds, my handsome young man?"
"O they swelld and they died; mother, make my bed soon,
For I 'm weary wi hunting, and fain wald lie down."

"O I fear ye are poisond. Lord Randal, my son!
O I fear ye are poisond, my handsome young man!"
"O yes! I am poisond; mother, make my bed soon,
For I 'm sick at the heart, and I fain wald lie down."

- Где был ты, мой Рональд? - В лесах, моя мать.
- Что долго скитался, единственный мой?
- Гонял я оленя. Стели мне кровать.
Устал я сегодня, мне нужен покой.

- Ты голоден, Рональд? - О нет, моя мать.
- Где нынче обедал, единственный мой?
- В гостях у невесты. Стели мне кровать.
Устал я сегодня, мне нужен покой.

- Что ел ты, мой Рональд? - Не помню я, мать.
- Подумай и вспомни, единственный мой!
- Угрей я отведал. Стели мне кровать.
Устал я сегодня, мне нужен покой.

- А где же борзые? - Не помню я, мать.
- Подумай и вспомни, единственный мой!
- Они околели... Стели мне кровать.
Устал я сегодня, мне нужен покой.

- Ты бледен, мой Рональд! - О мать, моя мать!..
- Тебя отравили, единственный мой!
- О да, я отравлен! Стели мне кровать.
Мне тяжко, мне душно, мне нужен покой.

Перевод С. Маршака

THE GAY GOSHAWK

ВЕРНЫЙ СОКОЛ

О well is me, my jolly goshawk,
That ye can speak and flee,
For ye can carry a love-letter
To my true-love from me."

"O how can I carry a letter to her,
When her I do not knaw?
I bear the lips to her never spake,
And the eyes that her never saw."

"The thing of my love's face is white
It's that of dove or maw;
The thing of my love's face that's red
Is like blood shed on snaw.

"And when you come to the castle,
Light on the bush of ash,
And sit you there and sing our loves,
As she comes from the mass.

"And when she goes into the house,
Sit ye upon the whin;
And sit you there and sing our loves,
As she goes out and in."

And when he flew to that castel,
He lighted on the ash;
And there he sat and sang their loves,
As she came from the mass.

And when she went into the house,
He flew unto the whin;
And there he sat and sang their loves,
As she went out and in.

"Come hither, come hither, my maidens all,
And sip red wine anon,
Till I go to my west window,
And hear a birdie's moan."

She 's gone unto her west window,
And fainly aye it drew,
And soon into her white silk lap
The bird the letter threw.

"Ye 're bidden send your love a send,
For he has sent you twa;
And tell him where he can see you,
Or he cannot live ava."

"I send him the rings from my white fingers,
The garlands off my hair;
I send him the heart that's in my breast:
What would my love have mair?
And at the fourth kirk in fair Scotland,
Ye 'll bid him meet me there."

She hied her to her father dear,
As fast as gang could she:
"An asking, an asking, my father dear,
An asking ye grant me;
That, if I die in fair England,
In Scotland bury me.

"At the first kirk of fair Scotland,
You cause the bells be rung;
At the second kirk of fair Scotland,
You cause the mass be sung.

"At the third kirk of fair Scotland,
You deal gold for my sake;
And the fourth kirk of fair Scotland,
O there you 'll bury me at.

"And now, my tender father dear,
This asking grant you me;"
"Your asking is but small," he said,
"Weel granted it shall be."

She hied her to her mother dear,
As fast as gang could she:
"An asking, an asking, my mother dear,
An asking ye grant me;
That if I die in fair England
In Scotland bury me.

"And now, my tender mother dear,
This asking grant you me;"
"Your asking is but small," she said,
"Weel granted it shall be."

She hied her to her sister dear,
As fast as gang could she:
"An asking, an asking, my sister dear,
An asking ye grant me;
That if I die in fair England,
In Scotland bury me.

"And now, my tender sister dear,
This asking grant you me:"
"Your asking is but small," she said,
"Weel granted it shall be."

She hied her to her seven brothers,
As fast as gang could she:
"An asking, an asking, my brothers seven,
An asking ye grant me;
That if I die in fair England,
In Scotland ye bury me.

"And now, my tender brothers dear,
This asking grant you me:"
"Your asking is but small," they said,
"Weel granted it shall be."

Then down as dead that lady drapd,
Beside her mother's knee;
Then out it spoke an auld witch-wife,
By the fire-side sat she.

Says, Drap the hot lead on her cheek,
And drop it on her chin,
And drop it on her rose-red lips,
And she will speak again:
For much a lady young will do,
To her true-love to win.

They drapd the hot lead on her cheek,
So did they on her chin;
They drapt it on her red-rose lips,
But they breathed none again.

Her brothers they went to a room,
To make to her a bier;
The boards of it was cedar wood,
And the plates ow it gold so clear.

Her sisters they went to a room,
To make to her a sark;
The cloth of it was satin fine,
And the sleeking silken wark.

"But well is me, my jolly goshawk,
That ye can speak and flee;
Come shew to me any love-tokens
That you have brought to me."

"She sends you the rings from her fingers,
The garlands from her hair;
She sends you the heart within her breast;
And what would you have mair?
And at the fourth kirk of fair Scotland,
She bids you meet her there."

"Come hither, all my merry young men,
And drink the good red wine;
For we must on to fair Scotland,
To free my love frae pine."

At the first kirk of fair Scotland,
They gart the bells be rung;
At the second kirk of fair Scotland,
They gart the mass be sung.

At the third kirk of fair Scotland,
They dealt gold for her sake;
And the fourth kirk of fair Scotland
Her true-love met them at.

"Set down, set down the corpse," he said,
"Till I look on the dead;
The last time that I saw her face,
She ruddy was and red;
But now, alas, and woe is me!
She 's wallowit like a weed."

He rent the sheet upon her face,
A little above her chin;
With lily-white cheeks, and lemin een,
Shelookt and laughd to him.

"Give me a chive of your bread, my love,
A bottle of your wine;
For I have fasted for your love
These long days nine;
There 's not a steed in your stable
But would have been dead ere syne.

"Go home, go home, my seven brothers,
Go home and blow the horn;
For you can say in the south of England
Your sister gave you a scorn.

"I came not here to fair Scotland
To lye amang the meal;
But I came here to fair Scotland
To wear the silks so weel.

"I came not here to fair Scotland
To ly amang the dead;
But I came here to fair Scotland
To wear the gold so red."

Недаром речью одарен
Ты, сокол быстрокрылый:
Снеси письмо, а с ним поклон
Моей подруге милой!

- Я рад снести ей письмецо
По твоему приказу.
Но как мне быть? Ее в лицо
Не видел я ни разу.

- Легко ты милую мою
Отыщешь, сокол ясный.
Среди невест в ее краю
Нет более прекрасной.

Пред старым замком, сокол мой,
Садись на дуб соседний.
Сиди и пой, когда домой
Придет она с обедни.

Придет с подругами она -
Их двадцать и четыре.
Нет счету звездам, а луна
Одна в полночном мире.

Мою подругу ты найдешь
Меж дев звонкоголосых
По гребням, что сверкают сплошь
В ее тяжелых косах.

Вот сокол к замку прилетел
И сел на дуб соседний
И песню девушкам запел,
Вернувшимся с обедни.

- За стол садитесь пить и есть,
Красавицы девицы,
А я хочу услышать весть
От этой вольной птицы.

Свою мне песню вновь пропой,
Мой сокол сизокрылый.
Какую весточку с тобой
Прислал сегодня милый?

- Тебе я должен передать
Короткое посланье.
Твой друг не в силах больше ждать
И молит о свиданье.

- Скажи: пускай хлеба печет,
Готовит больше солода
И пусть меня на свадьбу ждет,
Покуда пиво молодо.

- Залога просит твой жених,
Он чахнет в ожиданье.
Кольцо и прядь кудрей твоих
Пошли в залог свиданья!

- Для друга прядь моих кудрей
Возьми, о сокол ясный.
Я шлю кольцо с руки моей
И встретиться согласна.
Пусть ждет в четвертой из церквей
Шотландии прекрасной!

К отцу с мольбой пошла она,
Склонилась у порога.
- Отец, мольба моя - одна.
Исполни, ради Бога!

- Проси, проси, родная дочь, -
Сказал отец сурово, -
Но выкинь ты из сердца прочь
Шотландца молодого!

- О нет, я чую свой конец.
Возьми мой прах безгласный
И схорони его, отец,
В Шотландии прекрасной.

Там в первой церкви прикажи
Бить в колокол печальный.
В соседней церкви отслужи
Молебен погребальный.

У третьей дочку помяни
Раздачей подаянья.
А у четвертой схорони...
Вот все мои желанья!

В светлицу тихую пошла
Красавица с поклоном,
На ложе девичье легла
С протяжным тихим стоном.

Весь день, печальна и бледна,
Покоилась в постели,
А ночью выпила она
Питье из сонных зелий.

Исчезла краска нежных губ,
Пропал румянец алый.
Три дня недвижная, как труп,
Красавица лежала...

Сидела в замке у огня
Столетняя колдунья.
- Ох, есть лекарство у меня! -
Промолвила ворчунья. -

Огонь велите-ка раздуть,
А я свинец расплавлю,
Струёй свинца ожгу ей грудь
И встать ее заставлю!

Ожгла свинцом колдунья грудь,
Ожгла девице щеки,
Но не встревожила ничуть
Покой ее глубокий.

Вот братья дуб в лесу густом
Сестре на гроб срубили
И гроб дубовый серебром
Тяжелым обложили.

А сестры старшие скорей
Берутся за иголку
И саван шьют сестре своей,
Рубашку шьют из шелку...

- Спасибо, верный сокол мой,
Мой вестник быстрокрылый.
Вернулся рано ты домой.
Ну, что принес от милой?

- Принес я прядь ее кудрей,
Кольцо и обещанье
Прибыть к четвертой из церквей
Шотландских на свиданье.

- Скорее, паж, коня седлай,
Дай меч мой и кольчугу.
С тобой мы едем в дальний край
Встречать мою подругу!

Родные тело в храм внесли
И гулко отзвонили,
К другому храму подошли
И мессу отслужили.

Вот в третьем храме беднякам
Раздали подаянье.
Потом пошли в четвертый храм,
Где милый ждал свиданья.

- Эй, расступитесь, дайте путь
Вы, родичи и слуги.
В последний раз хочу взглянуть
В лицо моей подруги!

Но лишь упала пелена
С лица невесты милой,
Она воспрянула от сна
И с ним заговорила:

- О, дай мне хлеба поскорей,
О, дай вина немного.
Ведь для тебя я столько дней
В гробу постилась строго.

Эй, братья! Вам домой пора.
Погромче в рог трубите.
Как обманула вас сестра,
Вы дома расскажите.

Скажите всем, что не лежу
Я здесь на лоне вечном,
А в церковь светлую вхожу
В наряде подвенечном,

Что ждал в Шотландии меня
Не черный мрак могилы,
А ждал на паперти меня
Избранник сердца милый!

Перевод С. Маршака

THE WIFE OF USHER'S WELL

ЖЕНЩИНА ИЗ АШЕРС ВЕЛЛ

There lived a wife at Usher's well,
And a wealthy wife was she;
She had three stout and stalwart sons,
And sent them o'er the sea.

They hadna been a week from her,
A week but barely ane,
When word came to the carline wife
That her three sons were gane.

"I wish the wind may never cease,
Nor fashes in the flood,
Till my three sons come hame to me
In earthly flesh and blood!"

It fell about the Martinmas,
When nights are lang and mirk,
The carline wife 's three sons came hame
And their hats were o' the birk.

It neither grew in syke nor ditch,
Nor yet in ony sheugh;
But at the gates o' Paradise
That birk grew fair eneugh.

"Blow up the fire, my maidens!
Bring water from the well!
For a' my house shall feast this night,
Since my three sons are well."

And she has made to them a bed,
She 's made it large and wide;
And she 's ta'en her mantle her about,
Sat down at the bedside.

Up then crew the red, red cock,
And up and crew the gray;
The eldest to the youngest said,
" 'Tis time we were away."

The cock he hadna craw'd but once,
And clapp'd his wings at a',
When the youngest to the eldest said,
"Brother, we must awa'.

"The cock doth craw, the day doth daw,
The channerin' worm doth chide;
Gin we be miss'd out o' our place,
A sair pain we maun bide."-

"Lie still, lie still but a little wee while,
Lie still but if we may;
Gin my mother should miss us when she wakes
She'll go mad ere it be day."-

"Fare ye weel, my mother dear!
Fareweel to barn and byre!
And fare ye weel, the bonny lass
That kindles my mother's fire!"

Жила старуха в Ашерс Велл,
Жила и не грустила,
Пока в далекие края
Детей не отпустила.

'Она ждала от них вестей
И вот дождалась вскоре:
Ее три сына молодых
Погибли в бурном море.

- Пусть дуют ветры день и ночь
И рвут рыбачьи сети,
Пока живыми в отчий дом
Не возвратитесь, дети!

Они вернулись к ней зимой,
Когда пришли морозы.
Их шапки были из коры
Неведомой березы.

Такой березы не найти
В лесах родного края -
Береза белая росла
У врат святого рая.

- Раздуйте, девушки, огонь,
Бегите за водою!
Все сыновья мои со мной,
Я нынче пир устрою!

Постель широкую для них
Постлала мать с любовью,
Сама закуталась в платок
И села к изголовью.

Вот на дворе поет петух,
Светлеет понемногу,
И старший младшим говорит:
- Пора нам в путь-дорогу!

Петух поет, заря встает,
Рогов я слышу звуки.
Нельзя нам ждать - за наш уход
Терпеть мы будем муки.

- Лежи, лежи, наш старший брат,
Еще не встала зорька.
Проснется матушка без нас
И будет плакать горько!

Смотри, как спит она, склонясь,
Не ведая тревоги.
Платочек с плеч она сняла
И нам укрыла ноги.

Они повесили на гвоздь
Платок, давно знакомый.
- Прощай, платок! Не скоро вновь
Ты нас увидишь дома.

Прощайте все: старуха мать
И девушка-служанка,
Что рано по двору бежит
С тяжелою вязанкой.

Прощай, амбар, сарай и клеть
И ты, наш пес любимый.
Прости-прощай, наш старый дом
И весь наш край родимый!

Перевод С. Маршака

THE DAEMON LOVER

ДЕМОН-ЛЮБОВНИК

O where have ye been, my long, long love,
These seven long years and more?"
"O I'm come to seek my former vows,
Ye granted me before."

"O hold yeur tongue of your former vow
For they will breed sad strife;
O hold your tongue of your former vows,
For I am become a wife."

He tum'd him round and round about,
And the tear blinded his e'e:
"I wad never hae trodden on Irish grount
If it hadna been for thee.

"I might hae had a king's daughter,
Far, far beyond the sea;
I might hae had a king's daughter,
Had it not been for the love o' thee.'

"If ye might have had a king's daughter,
Yoursel' ye had to blame;
Ye might hae taken the king's daughter,
For ye kenn'd that I was nane."

"O fause are the vows o' womankind,
But fair is their fause bodie:
I wad never hae trodden on Irish ground,
Were it no for the love o' thee."

"If I was to leave my husband dear,
And my wee young son also,
O what hae ye to tak' me to,
If with you I should go?"

"I hae seven ships upon the sea,
The eighth brought me to land;
With mariners and merchandise,
And music on every hand.

"The ship wherein my love sail sail
Is glorious to behowd;
The sails sail be o' the finest silk,
And the mast o' beaten gowd."

She has taken up her two little babes,
Kiss'd them baith cheek and chin;
"O fare ye weel, my ain two babes,
For I'll never see you again!"

She set her foot upon the ship,
No mariners could she behold;
But the sails were о the taffetie,
And the mast о the beaten gold.

She hadna saii'd a league, a league,
A league but barely three,
Till grim, grim grew his countenance
And gurly grew the sea.

"What hills are yon, yon pleasant hills,
The sun shines sweetly on?"
"O you are the hills o' Heaven," he said,
"Where you will never won."

"O whaten, a mountain is you," she said,
"Sae dreary wi' frost and snow?"
"O you is the mountain o' Hell," he said,
"Where you and I will go.

"But haud your tongue, my dearest dear,
Let a' your follies a-bee,
I 'll show where the white lilies grow,
In the bottom o' the sea."

And aye as she turn'd her round about,
Aye taller he seem'd to be;
Until that the tops o' that gallant ship
Nae taller were than he.

He strack the top-mast wi' his hand,
The fore-mast wi' his knee;
And he brake that gallant ship in twain,
And sank her in the sea.

О где ты был, мой старый друг,
Семь долгих, долгих лет?
- Я вновь с тобой, моя любовь,
И помню твой обет.

- Молчи о клятвах прежних лет,
Мой старый, старый друг.
Пускай о клятвах прежних лет
Не знает мой супруг.

Он поспешил смахнуть слезу
И скрыть свои черты.
- Я б не вернулся в край родной,
Когда б не ты, не ты.

Богаче нашей стороны
Заморская земля.
Себе там в жены мог бы взять
Я дочку короля!

- Ты взял бы дочку короля!
Зачем спешил ко мне?
Ты взял бы дочку короля
В заморской стороне.

- О, лживы клятвы нежных дев,
Хоть вид их сердцу мил.
Я не спешил бы в край родной,
Когда бы не любил.

- Но если бросить я должна
Детей и мирный кров, -
Как убежать нам, милый друг,
От наших берегов?

- Семь кораблей есть у меня,
Восьмой приплыл к земле,
Отборных тридцать моряков
Со мной на корабле.

Двух малых деток мать взяла
И стала целовать.
- Прощайте, детки! Больше вам
Не видеть вашу мать.

Корабль их ждал у берегов,
Безмолвный и пустой.
Был поднят парус из тафты
На мачте золотой.

Но только выплыли они,
Качаясь, на простор,
Сверкнул зловещим огоньком
Его угрюмый взор.

Не гнулись мачты корабля,
Качаясь на волнах,
И вольный ветер не шумел
В раскрытых парусах.

- О, что за светлые холмы
В лазури голубой?
- Холмы небес, - ответил он, -
Где нам не быть с тобой.

- Скажи: какие там встают
Угрюмые хребты?
- То горы ада! - крикнул он, -
Где буду я - и ты!

Он стал расти, расти, расти
И мачты перерос
И руку, яростно грозя,
Над мачтами занес.

Сверкнула молния из туч,
Слепя тревожный взор,
И бледных духов скорбный рой
Покрыл морской простор.

Две мачты сбил он кулаком,
Ногой еще одну,
Он судно надвое разбил
И все пустил ко дну.

Перевод С. Маршака

QUEEN ELEANOR'S CONFESSION

КОРОЛЕВА ЭЛИНОР

The Queen's faen sick, and very, very sick,
Sick, and going to die,
And she's sent for twa friars of France,
To speak with her speedilie.

The King he said to the Earl Marischal,
To the Earl Marischal said he,
The Queen she wants twa friars frae France,
To speak with her presentlie.

Will ye put on a friar's coat.
And I '11 put on another,
And we '11 go in before the Queen,
Like friars both together.

"But O forbid," said the Earl Marischal,
"That I this deed should dee!
For it I beguile Eleanor our Queen,
She will gar hang me hie."

The King he turned him round about,
An angry man was he;
He's sworn by his sceptre and his sword
Earl Marischal should not die.

The King has put on a friar's coat,
Earl Marischal on another,
And they went in before the Queen,
Like friars both together.

"O if ye be twa friars of France,
Ye 're dearly welcome to me;
But if ye be twa London friars,
I will gar hang you hie."

'Twa friars of France, twa friars of France,
Twa friars of France are we,
And we vow we never spoke to a' man
Till we spake to Your Majesty."

'The first great sin that eer I did,
And I 'll tell you it presentlie,
Earl Marischal got my maidenhead,
When coming oer the sea."

"That was a sin, and a very great sin,
But pardoned it may be;"
"All that with amendment," said Earl Marischal,
But a quacking heart had he.

"The next great sin that eer I did,
I 'll tell you it presentlie;
I carried a box seven years in my breast,
To poison King Henrie."

"O that was a sin, and a very great sin,
But pardoned it may be;"
"All that with amendement," said Earl Marischal,
But a quacking heart had he.

"The next great sin that eer I did,
I 'll tell you it presentlie;
I poisoned the Lady Rosamond,
And a very good woman was she.

"See ye not yon twa bonny boys,
As they play at the ba?
The eldest of them is Marischal's son,
And I love him best of a';
The youngest of them is Henrie's son,
And I love him none at a'.

"For he is headed like a bull, a bull,
He is backed like a boar;"
"Then by my sooth," King Henrie said,
"I love him the better therefor."

The King has cast off his friar's coat,
Put on a coat of gold;
The Queen she's turned her face about,
She could not's face behold.

The King then said to Earl Marischal,
To the Earl Marischal said he,
Were it not for my sceptre and sword,
Earl Marischal, ye should die.

Королева Британии тяжко больна,
Дни и ночи ее сочтены.
И позвать исповедников просит она
Из родной, из французской страны.

Но пока из Парижа попов привезешь,
Королеве настанет конец...
И король посылает двенадцать вельмож
Лорда-маршала звать во дворец.

Он верхом прискакал к своему королю
И колени склонить поспешил.
"О король, я прощенья, прощенья молю,
Если в чем-нибудь я согрешил!"

"Я клянусь тебе жизнью и троном своим:
Если ты виноват предо мной,
Из дворца моего ты уйдешь невредим
И, прощенный, вернешься домой.

Только плащ францисканца на панцирь надень.
Я оденусь и сам, как монах.
Королеву Британии завтрашний день
Исповедовать будем в грехах!"

Рано утром король и лорд-маршал тайком
В королевскую церковь пошли
И кадили вдвоем и читали псалом,
Зажигая лампад фитили.

А потом повели их в покои дворца,
Где больная лежала в бреду.
С двух сторон подступили к ней два чернеца
Торопливо крестясь на ходу.

"Вы из Франции оба, святые отцы?" -
Прошептала жена короля.
"Королева,- сказали в ответ чернецы,-
Мы сегодня сошли с корабля!"

"Если так, я покаюсь пред вами в грехах
И верну себе мир и покой!"
"Кайся, кайся!" - печально ответил монах
"Кайся, кайся!" - ответил другой.

"Я неверной женою была королю.
Это первый и тягостный грех.
Десять лет я любила и нынче люблю
Лорда-маршала больше, чем всех!

Но сегодня, о Боже, покаюсь в грехах,
Ты пред смертью меня не покинь!"
"Кайся, кайся!" -- сурово ответил монах,
А другой отозвался: "Аминь!"

"Зимним вечером ровно три года назад
В этот кубок из хрусталя
Я украдкой за ужином всыпала яд,
Чтобы всласть напоить короля.

Но сегодня, о Боже, покаюсь в грехах,
Ты пред смертью меня не покинь!.."
"Кайся, кайся!" - угрюмо ответил монах
А другой отозвался: "Аминь!"

"Родила я в замужестве двух сыновей,
Старший принц и хорош и пригож,
Ни лицом, ни умом, ни отвагой своей
На урода отца не похож.

А другой мой малютка плешив, как отец,
Косоглаз, косолап, кривоног!.."
"Замолчи!" - закричал косоглазый чернец
Видно, больше терпеть он не мог.

Отшвырнул он распятье, и, сбросивши с плеч
Францисканский суровый наряд,
Он предстал перед ней, опираясь на меч,
Весь в доспехах от шеи до пят.

И другому аббату он тихо сказал:
"Будь, отец, благодарен судьбе!
Если б клятвой себя я вчера не связал,
Ты бы нынче висел на столбе!"

Перевод С. Маршака

THE LAMENT OF THE BORDER WIDOW

ВДОВА С ГРАНИЦЫ

Mу love he built me a bonny bower,
And clad it a' wi' lilye flour;
A brawer bower ye ne'er did see,
Than my true love he built for me.

There came a man, by middle day,
He spied his sport, and went away;
And brought the King that very night,
Who brake by bower, and slew my knight.

He slew my knight, to me sae dear;
He slew my knight, and poin'd his gear;
My servants all for life did flee,
And left me in extremitie.

I sew'd his sheet, making my mane;
I watch'd the corpse, myself alane;
I watch'd his body, night and day;
No living creature came that way.

I took his body on my back,
And whiles I gaed, and whiles I sat;
I digg'd a grave, and laid him in,
And happ'd him with the sod sae green.

But think na ye my heart was sair,
When I laid the moul' on his yellow hair;
O think na ye my heart was wae,
When I turn'd about, away to gae?

Nae living man I 'll love again,
Since that my lovely knight is slain;
Wi' ae lock of his yellow hair
I 'll chain my heart for evermair.

Мой милый муж построил дом
И весь его увил вьюнком,
И краше не было в стране,
Чем дом, что он построил мне.

Но кто-то раз в полдневный час
Услышал песнь, увидел нас
И в тот же день привел солдат -
И был мой дом огнем объят.

Мой муж убит в своем дому,
И все добро в огне, в дыму,
Сбежали слуги, ночь темна,
С убитым милым я одна.

Вдыхая холод мертвых губ,
Я в саван обрядила труп
И причитала день и ночь,
И не пришел никто помочь.

Я тело на плечах несла,
Сидела я и снова шла,
И лег он в земляной чертог,
И дерн зеленый сверху лег.

Но не понять вам, каково
Мне было хоронить его,
Как было мне дышать невмочь,
Когда я уходила прочь.

Не улыбнусь я никому
С тех пор, как он ушел во тьму, -
Сумела сердце мне связать
Волос его златая прядь.

Перевод Ю. Даниэля